Европейцы и Африка

Европейцы всегда мало знали о Тропической Африке. После арабского завоевания Северной Африки контакты Европы с районами южнее Сахары полностью прекратились, а минимальные историко-географические знания о них утратились (европейцы всерьез полагали, например, что "Нил вытекает прямо из рая"). Расистских предрассудков о "неполноценности" негроидной расы в доколониальной Европе не было: когда в 1460 г. в Шотландию попала первая "черная леди с чувственными губами", был устроен рыцарский турнир "за блеск очей и ласку губ коварных".

С началом колониальных захватов и развитием работорговли к африканцам утвердилось отношение как к "дикарям, которых миновала история", неисторическим народам на уровне диких животных. На этапе территориального раздела континента результаты трудов путешественников и миссионеров, независимо от их субъективной честности, интерпретировались колониальными кругами по своему. Гегель, основываясь на факте отсутствия у африканцев писаной истории, охарактеризовал Африку как "замкнутую в себе... детскую страну, которая, находясь за пределами дня самостоятельной истории, облечена черным покровом ночи", и пришел к выводу, что "она не является исторической частью света: в ней не замечается движения и развития". Отсутствие у африканцев истории Гегель объяснил природно-географическими и психологическими причинами.

Европоцентристские взгляды Гегеля надолго предопределили отношение европейской исторической науки к Африке.

Подобно Гегелю, только веком раньше рассуждал английский философ Дэвид Юм. Он считал, что черные африканцы “не имели ни собственного производства, ни искусства, ни наук”. Это сильнейшее предубеждение долго не сдавало своих позиций в общественном сознании. Был уже 1961 год, когда X. Т. Роупер, известный историк, профессор Оксфордского университета, сказал: “И до сих пор нет истории Африки: есть только история европейцев в Африке. Все остальное покрыто мраком .
Однако, если заглянуть в прошлое достаточно далеко, мы об наружим, что на самом деле отношение древних европейцев к Африке было совсем иным. Для древних греков и римлян земли южнее Са­хары были таинственными и волшебными. Их населяли великие воины и прекрасные царицы.

Греческий Ромео и африканская Джульетта

На рубеже III и IV веков нашей эры появился роман «Эфиопика» греческого писателя Гелиодора. Действие этого фантастического и сентиментального ироизведения происходит в Мероитском царстве, где сам Гелиодор никогда не был, но о котором прочел несколько не сохранившихся до нашего времени книг. Центральный сюжет рома­на—любовь греческого юноши и мероитской («эфиопской») прин­цессы, побеждающая все преграды. Интересно, что Мероэ, судя по роману, в значительной мере эллинизировано: многие мероиты, в том числе жрецы-сановники, знают греческий язык, мероитская царица ждет греческую компаньонку, среди воинов встречается полугрек-полусуданец.Подлинная загадка романа Гелиодора — замечательно точные сведения об истоках Нила, сообщенные в одной из глав. До сих пор не известно, где он их вычитал или услышал.

"Чернозадый" Геракл

Синезий из Кирены, знаменитый греческий эпиграфист, в одном из своих писем он рассказы­вает о борьбе христиан с язычниками-берберами. Дело происходило где-то на юге Киренаики, вероятно, в оазисе Джало. Синезий осо­бенно восхваляет дьякона Фауста, который сражался голыми ру­ками, нагромождая вокруг себя трупы врагов. Этого Фауста эпически настроенный епископ называет чернозадым (как Геракла). Но грубо­ватый эпитет был уместен лишь в том случае, если Фауст был черно­кожим. Все разъясняет заключительная фраза письма, где есть ука­зание на происхождение Фауста: «Тысяча успехов священникам аксумитов!» Следовательно, в сахарском оазисе оказалась колония христиан-аксумитов (эфиопов), достаточно многочисленная для того, чтобы взять верх над местными берберами.

Являются ли африканцы людьми?

В течение 15 веков (вплоть до первой трети XVI в.) церковь отказывалась признать идолопоклонников полноценными людьми. Согласно официальной церковной доктрине, африканцы не могли счи­таться людьми, происходящими от Адама.

В июне 1537 г. в папской булле Павла IIIобитателям новооткры­тых земель было даровано «свойство настоящих людей». Это «при­знание» церкви положило начало миссионерской деятельности, по­следствия которой для африканского общества были не менее губи­тельны, чем развитие работорговли, так как она была прямо направ­лена на разрушение структуры общества, искоренение привычных представлений, регулировавших отношения между людьми. В тече­ние нескольких лет или десятилетий разрушалось то, что создавалось тысячелетиями. Нарушенное равновесие не могло быть восстановлено искусственным образом. Подвергавшиеся полупринудительному кре­щению, вынужденные молиться чужому непонятному богу и в то же время освобожденные от сдерживающей и дисциплинирующей силы традиционных норм, африканцы уничтожали то священные для них статуи предков, то самих проповедников. В 1491 г. был крещен один из королей Конго — Нзинга, получивший после крещения имя Жуан. Однако восстания против христианизации в его королевстве не пре­кращались еще много лет и были подавлены только его сыном.

Африканское солнце и "широта души"

Среднеазиатский писатель, ученый и путешественник Тахир ал-Марвази следующим образом объяснял веселый и открытый нрав африканцев: "Жара является самой сильной причиной вытянутости вверх, и от этого рост их стал таким высоким. И так как
жара раскрывает и расширяет предметы, она расширяет их души,бкоторые стремятся проявиться вовне; поэтому эфиопов всегда можно видеть веселыми, играющими, смеющимися".

В XIV веке мусульманский богослов и путешественник Ибн Баттута посетил Мали, огромную империю, лежащую среди саванн на западе Африки. “Из всех народов негры более других ненавидят несправедливость, — писал Ибн Баттута. — Султан не прощает никого, повинного в ней. Вся эта земля по-настоящему спокойна и безопасна. Путешественник здесь имеет не больше причин бояться разбойников, воров и грабителей, чем человек, находящийся в собственном доме”.

Чернокожая принцесса в Марселе

Ансельм д'Изальгуир в 1413 году вернулся в Марсель с женой — чернокожей принцессой и целой свитой черных слуг. Одного из этих африканцев, сведущего в искусстве врачевания, приглашали лечить заболевшего дофина Кар­ла, наследного принца Франции. В течение двух последующих веков, за которые европейцы смогли лучше узнать Африку, взгляды их в большинстве своем не были испорчены расовыми предрассудками. Так, голландский купец, вернувшийся из западноафриканского королевства Бенин в XVII веке, сообщал, что туземцы — “народ, который имеет прекрасные законы и хорошо организованную полицию, который хо­рошо относится к голландцам и другим иностранцам, прибывающим к ним торговать, и оказывает им многочисленные знаки дружеского расположения”.